Брат у ворот

Защита интересов русскоязычного меньшинства, противостояние фашизму и помощь братскому народу — вот три причины того, почему Москва оккупировала Латвию в 1940 году. Когда вы поверите в чистоту помыслов Кремля, тогда он придет и к вам. Чтобы этого не случилось, латыши свято чтут память о жутких событиях своей истории.
Александр Пасховер


Осень 1939 года. Рейхсканцлер Германии Адольф Гитлер отправляет министра иностранных дел Иоахима фон Риббентропа в Москву с предложением, от которого трудно отказаться. Но генеральный секретарь ЦК КПСС отказался. Суть предложения — раздел Северной Европы: Финляндия и Эстония — зона влияния СССР, а Литва отходит Германии. Латвию коричневый и красный режим делят по Даугаве. Сталин отказал Гитлеру. То есть предложил партнеру совсем другую сделку. Советский Союз отказывается от Люблинского и части Варшавского воеводств (Польша), но хочет взамен этой уступки не часть, а всю Латвию, так как Балтийский флот СССР нуждается в незамерзающих портах Либава и Виндава (Латвия).

“Сталин добавил,— написал в Берлин немецкий посол в Москве Вернер фон дер Шуленбург,— если мы согласны, Советский Союз немедленно возьмется за решение проблемы балтийских государств в соответствии с протоколом от 23 августа и ожидает в этом деле полную поддержку со стороны германского правительства”.

Упомянутый протокол от 23 августа — это документ, вошедший в историю как пакт Молотова—Риббентропа, или договор о ненападении между Германией и Советским Союзом. В случае, если одна из стран подвергнется нападению третьей стороны, союзники обязались не выступать друг против друга.

Этот протокол двух людоедских режимов предопределил судьбу мира на последующие десятилетия, стал прелюдией начала Второй мировой войны и началом кошмара для всех в целом и Латвии в частности.

Гитлер дал добро Сталину на новый формат мироустройства, и Кремль приступил “к защите соседей от фашизма”. Именно так подавались в советской пропаганде все будущие вторжения Красной армии.

2 октября 1939 года Вячеслав Молотов, народный комиссар иностранных дел СССР, встретился в Кремле с министром иностранных дел Латвии Вильхельмсеном Мунтесемом. “Нам нужны базы у незамерзающего моря,— в открытую заявил Молотов коллеге.— Мы хотим гарантировать себе использование портов, путей к этим портам и их защиту”.

Сталин был еще более прямолинейным и ответил латышскому дипломату: “Из-за немцев мы можем вас оккупировать”. Причем, как отмечает латышский историк, профессор Инесис Фелдманис, Сталин сказал Мунтесему, как именно Кремль легализирует свою акцию, указав на возможность СССР взять “территорию с русским национальным меньшинством”.

И вот через три дня между Москвой и Ригой был подписан договор о взаимопомощи. Согласно документу, на территории Латвии должны быть размещены 25 тыс. советских солдат. Срок действия договора — 10 лет. Но достаточно было и полгода, чтобы понять, чего стоят подписи под этим документом. Ничего, а то и меньше.

В пятницу 14 июня Гитлер вошел в Париж. Этот судьбоносный прорыв союзника на Западе стал сигналом для Кремля перейти к решительным действиям. В воскресенье 16 июня 1940 года Молотов передал Фрицису Коциньшу, послу Латвии в СССР, новый ультиматум. Правительство республики должно уйти в отставку. В страну будет введен дополнительный контингент Красной армии.

Президент Латвии Карлис Улманис, посовещавшись с военными, в тот же день вынужден был принять мрачную действительность. Операция Оккупация стартовала. Сил для сопротивления нет. Руководство Латвии посчитало, что 18‑тысячная армия не сможет удержать рубежи.

Тем более что на территории республики размещен мощный контингент советских войск. А у границы 10 корпусов, 39 дивизий и бригад Красной армии ждут приказа для вторжения в балтийские государства.

“Правительство Латвии,— передает Коциньш ответ Молотову,— всегда добросовестно выполняло и в дальнейшем будет выполнять договор о взаимопомощи. Правительство Латвии готово обеспечить свободный доступ вооруженным силам Советского Союза”.


ЛЕНИН УМЕР: 25 августа 1991 года, через четыре дня после восстановления независимости Латвии, монумент вождя коммунизма был сброшен с пьедестала.

В понедельник 17 июня 1940 года все было кончено. В Ригу без боя вошли советские танки.

В тот же день маршал Семен Тимошенко, народный комиссар обороны СССР, представил наверх докладную записку: “Решительно приступить к советизации занятых республик”.

О случившемся доложили министру иностранных дел Соединенного Королевства лорду Галифаксу — лидеру консерваторов, стороннику политики умиротворения нацистской агрессии. Вот его короткий ответ: “Меня это не волнует”. Английское правительство в тот момент волновала другая проблема — как устоять под натиском Гитлера. Сталин понимал, что никто не придет на помощь странам Балтии. Это будет чрезвычайно легкая добыча. И он таки не ошибся.

В книге Нож в спину: история предательства российский историк Леонид Млечин публикует воспоминание военного латышского летчика Жаниса Томсоне: “Как удар плети, прозвучало сообщение противовоздушной обороны: мол, русские самолеты над Даугавпилсом! Все взгляды обратились к капитану. Он расхаживал вокруг радиостанции, ожидая приказа. Но молчала радиостанция, молчал и капитан”.

18 июня на речке Даугава бросил якорь военный корабль Минск. Все его орудия были развернуты в сторону президентской резиденции. В латвийскую столицу прибыл первый замнаркома иностранных дел Андрей Вышинский. Его миссия называлась “особоуполномоченный советского правительства для приведения в жизнь латвийско-советского договора о взаимопомощи”.

За два дня он сформировал новое правительство. Главой кабинета был назначен Август Кирхенштейнс. Один из рижских журналистов дозвонился новому премьер-министру:

— Грозит ли Латвии присоединение к Советскому Союзу? — спросил репортер.

— Глупости вы говорите! — ответил Кирхенштейнс.— Вышинский сказал, что Латвия останется независимым государством, и Красная армия не намерена вмешиваться в наши дела. Наша задача — восстановить в стране демократический строй.

21 июня командир пограничной бригады, структурной единицы МВД Латвии, Людвиг Болштейнс примет последнее в своей жизни судьбоносное решение — застрелиться в собственном кабинете.

Этот легендарный основатель 9‑го Резекненского пехотного полка еще в далеком августе 1919 года не вынес груза предстоящих перемен. “Я боролся за независимость Латвии и принимал участие в ее создании,— написал генерал в предсмертной записке.— Я не хочу участвовать в уничтожении независимости Латвии”. В декабре 1940‑го геройский полк, обеспечивающий Латвии ее независимость, был расформирован новым режимом.

4 июля 1940 года правительство Латвии объявило о выборах в Сейм. Сами выборы назначили на 14 и 15 июля. То есть на всю избирательную кампанию было отведено полторы недели. А зачем больше? Созданное оккупационной властью правительство утвердило список кандидатов от Блока трудового народа. Он был единственным, который признали соответствующим “всем требованиям закона”.

Бывший министр образования и права Латвийской Республики Атис Кениньш приложил титанические усилия, чтобы собрать альтернативный список претендентов в Сейм. Кениньша и большую часть оппозиционных кандидатов к выборам не допустили, чуть позже арестовали, а те, кто выжил, были угнаны в советские лагеря.

Москва объявила официальные результаты “демократических” выборов. В Латвии, по данным Кремля, в выборах приняли участие 94,8% избирателей. Из них за единственный список кандидатов проголосовали 97,8%. В Эстонии за единственный список проголосовали 92,8%, в Литве 99,2%. Но уже никто в Балтийских странах не поражался этому редкому единодушию, единообразию, единомыслию.

Впрочем, что такое выборы по‑советски, латыши узнали практически сразу. Стоя на балконе здания МИД Латвии, Вышинский и члены нового правительства наблюдали за шумной демонстрацией.

Московский гость не понимал латышский язык и потому спросил коллег: “Что они, сволочи, орут?” Перед советским дипломатом стоял включенный микрофон. В отличие от Вышинского, люди внизу хорошо понимали русский язык. Но уже было поздно что‑то понимать.

В конечном счете на выборах в Сейм победил Блок трудового народа, составленный в основном из коммунистов. Контроль за ходом выборов и за самими избирателями был жесточайший.

Через неделю после голосования, 21 июля, в Национальном театре собрались новоизбранные депутаты народного Сейма Латвии. Секретарь ЦК компартии Жанис Спуре объявил с трибуны: “Выражая власть всего трудового народа Латвии, Сейм с этого момента провозглашает установление советской власти на всей территории Латвии. Латвия провозглашается Латвийской Советской Социалистической Республикой”.

5 августа делегаты латышского Сейма попросили сессию Верховного Совета СССР принять их республику в единую семью народов. “Дорогой Иосиф Виссарионович! С истинным восторгом по случаю приема Советской Латвии в великую семью Советских Социалистических Республик шлем Вам, нашему вождю и учителю, дорогой товарищ Сталин, самый искренний и сердечный привет и выражаем глубочайшую благодарность за предоставленную нам возможность строить под Вашим руководством социализм на нашей земле”.